Орто Матезис Сцентия

Общее: В целом благополучно, ментальный мир вполне стабильный и цельный, даже с внутренней мифологией.
Встреченные персонажи:

• Внутренний ребёнок. Белокурая девочка, производит впечатление излишне серьёзной, но это элемент игры, а не свидетельство погибшего рацио.
• Эго-тотем. Ехидна, мать чудовищ. Таотахрий с девушкой вместо языка, словно чудовище пыталось поглотить смертную Лахджу, но вместо этого слилось с ней в единое целое. Обладает странной притягательностью в обеих своих половинах. Эго-тотем явно в своём конечном состоянии и меняться не собирается. Разве что, возможно, будет расти с ростом демонической силы. Но тут сложно сказать наверняка, это очень непредсказуемо. Эго-тотем демона — это что-то из мира богов, пусть и живущих внутри одной личности. Можно сказать, тотем в тотеме.
• Образ мужа. Волшебник с властным обликом, в мантии и шляпе. Фигура весьма внушительная… но и чуточку нелепая. Мантия расшита бриллиантами, однако подол изодран, а карманы дырявые, вывернутые наружу. При этом видна огромная любовь к супругу. При всех недостатках, которые Лахджа не может не замечать, он почти светится изнутри и выглядит могущественным привлекательным незнакомцем.
• Образ родителей. В подсознании почти отсутствует, замещённый неясной, но колоссальной и могущественной сущностью. По предположению Тауване, это Матерь Демонов, занявшая данную позицию в ходе демонизации пациентки.
• Внутренние демоны. Многочисленны. Первое место среди них занимает образ Хальтрекарока как самовлюблённого и агрессивного клоуна с окровавленным ножом в промежности.

Приметы и ориентиры:

• Отчий дом.Примечателен отсутствием образа родителей, дверь в подвал ведёт к неясному и грозному космическому присутствию. Содержит приметы из детства, вроде красного велосипеда. На стене изменчивая фотография, предположительно Элиас Канерва, но зачастую выглядит почти небожителем. По замечанию Тауване, преклонение перед отцом обычно выглядит иначе, так что здесь, вероятно, нечто иное.
• Фамиллиарная связь. Мелкоячеистая сеть, скрывающая небо: «защищает, но не даёт улететь». Лахджа принимает её, как сдерживающий и защитный фактор, но всё равно тяготится, хотя не слишком сильно — сеть высоко и далеко, она не застилает свет, а внутреннее наполнение достаточно обширно и богато. Подобные ограничения встречаются и в разумах обычных людей — так часто воспринимают брак, даже счастливый. Потому что он всё равно в некоторой степени ограничивает, сковывает.
• Аллея славы былых любовников. Представлена коллекцией статуй. Пьедестал Рафунделя разбит и неузнаваем — следы изъятия воспоминания кэ-сетью.
• Маяк. Связан с образом мужа, точное значение неясно.
• Кошмар о салках с невестой. Первая психологическая травма, в которую вмешался Тауване. Лабиринт Хальтрекарока с большим количеством внутренних демонов и разбитой куклой, символизирующей смертное «Я» пациентки. Тауване предпочёл отреставрировать куклу, а не хоронить, чтобы избежать ещё большего очуждения человеческой жизни.
• Могила Астрид. Вторая психологическая травма, в которую вмешался Тауване. Под водой, окружена статуями кульминатов и щупальцами Кошленнахтума. Тауване убедил Ехидну самостоятельно зарыть зияющую могилу, аргументировав, что будущим детям она не понадобится.
• Бездна. Недалеко от могилы дно обрывается, и там, как и в подвале отчего дома, чувствуется дыхание некоей колоссальной спящей сущности, даже отчётливее и страшнее.

Родилась в Порвоо. Из обрывочных воспоминаний детства мы знаем, что у маленькой Лахьи был красный велосипед, она ездила в школу на автобусе, училась у дедушки Антеро ловить рыбу (в то время как дедушка Ханну привить любви к столярному делу так и не сумел), любила купаться и представлять себя крокодилом, выползающим на берег. Летала с родителями в Испанию и Египет, в последнем бывала и после, в более сознательном возрасте.

В подростковом возрасте много с чем экспериментировала, в том числе увлеклась английским языком и стала на английский манер произносить своё имя — с твёрдым «j» посередине. С нарочитым американским прононсом. В итоге ей так понравилось звучание, она так привыкла, что уже всем только так и представлялась и навязала это всему своему окружению. В конце концов привыкли даже родители, и только дедушка до конца жизни демонстративно звал внучку Лахьей, что ту каждый раз страшно бесило.

В конце девяностых и начале нулевых увлекалась рок-музыкой, играла на электрогитаре, покрасила однажды волосы в синий цвет, целый год носила мужскую одежду и вела себя как парень.

Закончив школу, Лахджа отправилась в Хельсинки и выучилась на психиатра, затем пошла в ординатуру, где успела провести год. У неё завязался роман, хотя не успел дойти ни до чего серьёзного. Так или иначе, в январе 2012 года её обыденной жизни пришёл конец. В отделение поступил чрезвычайно необычный пациент — демолорд Хальтрекарок, отравленный ларитрином и потому лишённый демонической силы. Сориентировавшись в ситуации, демон уговорил доктора Канерву угостить его сэндвичем, и та, не усмотрев в желании ничего дурного, пошла ему навстречу. Хальтрекарок забыл указать, что сэндвич должен быть вчерашним, но бережно сохранил его и позволил дойти до кондиции. Приняв любимую еду, он в полном объёме восстановил космическое могущество и покинул Землю, забрав красавицу-доктора с собой.

После этого Хальтрекарок устроил традиционное развлечение — салки с невестой, ставшие одним из самых кошмарных и травматичных событий в жизни Лахджи. Первое время она пыталась бежать. Сперва наивно попробовала уговорить самого Хальтрекарока её отпустить, увидев, что первичный интерес угас. Результат, естественно, был далёк от желаемого. Потом попыталась уйти из дворца, вооружившись бластером, но быстро поняла, что её возможностей не хватит на то, чтобы в одиночку выживать в Мглистых Землях. А худшей из всех оказалась третья попытка. Над Лахджой зло подшутили другие наложницы, якобы сговорившись сбежать вместе. Тогда она ещё не отличала гхьетшедариев от людей. Абхилагаша и две её подпевалы «помогли» Лахдже выбраться из дворца, а там завели в лабиринт с ловушками и чудовищами. Очень может быть, что там бы она и сгинула, но об игре прознал сам Хальтрекарок и тоже решил поучаствовать. Снова поиграл с Лахджой в свои любимые салки, только теперь с препятствиями. А потом к нему присоединились ещё и друзья… достаточно сказать, что это был второй из самых кошмарных дней в жизни Лахджи.

Первые три месяца старалась не привлекать к себе внимания, пока Сидзука не убедила её, что это проигрышная тактика. Переломив себя, Лахджа принялась карабкаться вверх в гаремной иерархии, а ещё через несколько месяцев собралась с духом и предложила Хальтрекароку превратить её в демона. Лахджа мотивировала это тем, что так станет для мужа более полезной; на деле ей двигало желание обрести больше самостоятельности и, в идеале, сбежать из постылого дворца. Демолорд горячо одобрил идею и отвёл наложницу к Мазекресс, которая как раз занялась проектом создания фархерримов. Оценив добровольное желание смертной переродиться и её готовность сотрудничать, Мазекресс предложила ей выбрать количество Ме, тем самым причислив к рангу будущих апостолов.

В чреве Матери Демонов Лахджа провела около года. В ходе перерождения, сама того не зная, получила монаду Древнейшего, который должен воплотиться в одном из её потомков. Проходя демонизацию, Лахджа дала бой внутренней Тьме и отстояла довольно существенную часть изначальной человечности.

Пробудившись в июле 2013, юная демоница оказалась в состоянии частичной амнезии, но была менее дезориентирована, чем многие собратья и сёстры. Она сожрала шука, убила напавшего на неё Загака, впервые применив Ме Метаморфизма, и сбежала от Дзимвелов. Следующие три недели она провела в джунглях Туманного Днища, осваиваясь с новыми способностями. Меж тем слуги Хальтрекарока сочли её погибшей, не сумев распознать среди новорождённых фархерримов, да и печать в ауре реактивировалась не сразу.

В конце концов Лахджа достигла Мпораполиса, откуда бушук Узур, книготорговец, доставил её прямиком во дворец Хальтрекарока (о своём желании бежать оттуда Канерва на тот момент ещё не помнила). Первое время её ещё тянуло к мужу, она пыталась отыскать в нём хорошие черты помимо экстерьера и постельных навыков. Всего через пару месяцев после демонизации, на дне рождения Хальтрекарока, добилась статуса любимой жены, и в тот же день получила от разных демолордов три новых Ме — Защиту Разума, Создание Ложки и Землевладельца.

2014 год был богат событиями. Лахджа осваивалась с демонической силой, училась ходить через Лимбо, азам тёмного творения и другим приёмам. Хальтрекарок вспомнил, что оплатил её перерождение не просто так, а чтобы получить нового эмиссара взамен попавшей в Хиард Ассантеи, и в качестве пробного задания отправил Лахджу на поиски артефактной броши баронессы Исмельды, которую 3850 лет назад заложил в ломбард и позабыл об этом.

В поисках брошки Лахджа общалась с цепочкой её бывших владельцев, выиграла в карты у барона Барабао Ме Пятиминутной Копии, провела спарринг с вексилларием Адестартесом, бродила по инстанциям Палаты в поисках дамы Лави Рок. В конечном счёте с боем вырвала брошь у проворовавшегося бушука (который сперва попытался отправить её на верную смерть), преподнесла мужу, немедленно получила её обратно в подарок, а потом продала Совнару в обмен на Ме Зова Еды и Электрошока.

Позднее в том же году навестила Легационит в компании семи других жён Хальтрекарока. В результате убила целый день, пока её обихаживали местные чиновники, спутав с ожидаемым ревизором, а её товарок в это время похитили прямо с пляжа. В итоге Лахджа две недели провела в океане в поисках пиратского корабля, «Красной бестии», попутно спасаясь от упорной группы демоноборцев-соларионов. Других жён она спасла и корабль потопила, а заодно помогла одному морскому народцу, бллркам.

Следующие два с лишним года её жизни известны нам лишь в самых общих чертах. Так, упмянуто, что она целый месяц болталась в Мёртвой Земле, прислуживая личу, заключившему сделку с Хальтрекароком. Пару раз навещала Империю Зла. Побывала в Сальване, судя по всему, за какой-то проступок, где недолгое время провела в школе интеграции мигрантов, она же департамент реабилитации тёмных существ, и познакомилась со святым Эммидиосом. Впрочем, узнав о добровольной демонизации, ей сообщили, что просветление едва ли займёт меньше сотни лет. В конечном счёте Лахджа отделалась исправительными работами — три недели мыла пол в чертогах Савроморта. После этого у неё в Шиассе остались «смущающие знакомства».

К этому периоду относится её мимолётно упомянутая охота на двурога. Тогда же она начала раз в год навещать своих смертных родителей. Решив, что правду они не поймут, она наврала, что вышла замуж за инопланетянина, хотя примешала к своей лжи достаточное количество правды.

На рубеже 2017-2018 гг. Хальтрекарок обнаружил пропажу ларца с купчей Банка Душ из сокровищницы и отправил Лахджу на поиски. Выпросив Ме Отслеживания у Фурундарока, Лахджа пустилась по следу искателей Криабала. Снова посетила Шиасс, странствовала по Парифату, переспала с Диагроном и познакомилась с Орказароком. В конце концов, настигла искателей Криабала в Империи Зла, на выходе из Врат Шиасса, установила, что заказчиком похищения был Совнар, отвлекла Антикатисто с помощью Пятиминутной Копии Фырдуза и Рваного Криабала, после чего вслед за освобождённой Ассантеей вернулась в Паргорон.

Совнар убедил её не раздувать скандал, так что Лахджа честно отчиталась Хальтрекароку о провале операции, чем навлекла его гнев. Чтобы дать демолорду время забыть о провале, Лахджа и Ассантея отправились в командировку в Тир-Нан-Ог, работать коллекторами душ. Лахджа вполне достойно проявила себя в качестве пристава, однако получила травматичный опыт общения с весьма коварным лепреконом по имени Рафундель. Вернувшись в Паргорон, она продала эти воспоминания кэ-миало, но неискореннимая неприязнь ко всем лепреконам осталась при ней. За успешную работу Совнар вручил ей Ме Флоры.

В 2019 году Лахджа забеременела. На третьем месяце она вместе с другими любимыми жёнами сопровождала мужа на великой охоте Тасварксезена. Однако преследуемый, волшебник Майно Дегатти, ухитрился взять её в заложницы, а потом уйти от погони. В его обществе Лахджа провела следующие четыре луны, и, несмотря на сложные обстоятельства знакомства, за время общения волшебник и демоница по-настоящему сблизились. Однажды Лахджа даже высказала ему: «Знаешь, все мужчины какие-то мерзкие. А ты не мерзкий», что в устах демоницы практически равносильно признанию в любви. Тем не менее, в начале 2020 года идиллия была прервана Хальтрекароком — сам он легко забыл бы о пропавшей жене, но история получила широкую огласку, и лично Гаштардарон насел на Балаганщика, требуя восстановить запятнанную честь демолорда и всего Паргорона.

Так Лахджа снова вернулась во дворец. В её жизни началась сложная фаза, ознаменованная как достижениями, так и огорчениями. Она наконец освоила тёмное творение в достаточной мере, чтобы не оставлять следов скверны. В то же время её накрыло экзистенциальным кризисом, начался конфликт между демонической и человеческими сторонами натуры. За одной из партий в омбредан Лахджа познакомилась с Зиммизхи, чьи теоретические труды с увлечением читала до этого, и зачастила к нему в госпиталь, перенимая опыт.

27 мая 2020 года родилась её дочь, которую Лахджа назвала Астрид, в честь бабушки с отцовской стороны. К её дочери, первой вайли-фархерриму (или «хальту», как назвал новый вид Тёмный Балаганщик), неожиданно проявили интерес сразу три демолорда — Джулдабедан, любопытствующий, не пригодны ли эти новые создания для Школы Молодых, Мазекресс и Кошленнахтум. Мазекресс сразу поняла, что возрождение Древнейшего пока не состоялось, а вот Кошленнахтум начал охоту на Лахджу и её дочь, подкупив для этой цели Ассантею, а позднее взявшись за дело и сам. В ходе его нападения погибла Астрид; Зиммизхи сумел её воскресить, но уведомил Лахджу, что за ней теперь долг.

Избегая конфликта с Лахджой, Ассантея отпросилась у мужа в длительную командировку. Через пару месяцев после рождения дочери Канерва снова начала видеться с Майно Дегатти; помимо прочего, вместе они посетили горы Бодассы.

В марте 2021 Хальтрекарок по собственной глупости был похищен королём Пеймоном. Поскольку угроза со стороны Кошленнахтума никуда не исчезла — покушения продолжились — а к ней прибавился ещё и нездоровый интерес Клюзерштатена, Лахджа приняла тяжёлое решение: Хальтрекарока необходимо спасти. Без покровительства не протянуть. Собрав коалицию из трёх демолордов — Фурундарока, Гаштардарона и Бракиозора — она уговорила Асмодея, как старого друга и собутыльника Хальтрекарока, провести её во дворец Пеймона. Там она призвала союзников, Пеймон был убит, а Хальтрекарок освобождён. Впрочем, благодарности его на многое не хватило — он отдарился мусорным Ме Зелёного Цвета, а в дальнейшем и вовсе принялся ассоциировать Лахджу с пережитым позором.

Покушения Кошленнахтума наконец прекратились: получив ответный удар от апостолов фархерримов, он наконец угомонился, но деталей Лахджа так и не узнала. Зато ей довелось побывать свидетельницей в суде — бушук, чей дом пострадал от действий Омерзительного Господина, подал против него иск. Поскольку дело было аж против демолорда, его вела дама Уннар Лим, глава юстиционного корпуса. Всем там было наплевать, что Кошленнахтум охотился за Лахджой и пытался её убить. И что он походя разрушил дом какого-то бушука, тоже всем было наплевать. Омерзительный Господин просто заплатил виру Хальтрекароку и возместил убытки бушуку.

Указано, что к этому времени у Лахджи уже сформировалось Слово Вызова, хотя когда именно она им обзавелась, неизвестно.

Через месяц из командировки вернулась Ассантея и принялась строить новые козни. Вскоре после этого Хальтрекарок поручил четверым своим жёнам пополнить гарем, оскудевший за время его отсутствия. Лахджа нашла двух, храчку Сагит и дочь банкира Бхульха. Третья кандидатка, Люкреза Штент, оказалась подвохом, подстроенным Ассантеей, и едва не стоила Лахдже жизни. В отместку та подставила Ассантею под гнев Светоносной Кийталаны, добила самостоятельно, выкачав всю ценную информацию из мозга и удостоверившись, что о мотивах Кошленнахтума вайли ничего не знала.

Однажды Фурундарок в отчаянном желании пожаловаться хоть кому-нибудь сводил Лахджу на экскурсию к Грибатике. Она отщипнула мёртвый образец, препарировала и всесторонне изучила.

В ноябре Лахджа вела с Кийталаной переговоры о возможности получить политическое убежище. Вскоре после этого Хальтрекарок похитил Светносную, вознамерившись сделать своей женой, а Лахджу использовать в качестве двойника. Оценив все возможные последствия, Лахджа подстроила побег пленницы. Над Хальтрекароком состоялся суд, в ходе которого ему на триста лет запретили пополнять гарем и беспредельничать в других мирах.

Важную роль в освобождении сыграла Астрид, которой Кийталана передела Ме Света Солары. Девочка невзначай проговорилась Абхилагаше, искавшей случая прищучить соперницу, а та немедленно доложила обо всём Хальтрекароку. Тёмный Балаганщик попытался убить вероломную жену самостоятельно, не преуспел и вызвал Бракиозора. Совнар известил о сложившейся ситуации Майно Дегатти и дал ценную юридическую консультацию. Дождавшись подходящего момента, волшебник вызволил Лахджу из тюрьмы с помощью Астрид и обратил в фамиллиара, тем самым выведя её из-под юрисдикции Палача Паргорона.

Следующие два с половиной года Лахджа вместе с дочерью и новым мужем провела в Валестре, в казённой квартире для преподавательского состава Клеверного Ансамбля. На этот период пришлась отработка колоссального долга в дружбосети Вератора, в который Майно влез, чтобы вызволить Лахджу. В ходе одного из вызовов ей довелось подменять скоропостижно скончавшуюся королеву, которой ради нужд высокой политики требовалось ещё хотя бы пару дней побыть живой. История вышла забавная и немного стыдная. Прямо это не сказано, но, по догадкам читателей, речь идёт о Сидовии и династии Иэтов.

За эти годы благодаря мужу и мэтру Зукте обзавелась Ме Левитации и Ментального Блокнота. Первое выбрал Майно, второе — сама Лахджа по подарочному купону.

На рубеже 1523-1524 гг. по астучианской хронологии Майно Дегатти получил академический отпуск для написания монографии, и ожидающее пополнения семейство перебралось в фамильную усадьбу. Там Лахджа впервые в жизни применила Ме Землевладельца. Через некоторое время в гости стал заходить Совнар. В первый свой визит он передал Лахдже кэ-узелок — прототип межмировой связи; его испытания стали частью долга перед Зиммизхи. С помощью кэ-узла Лахджа восстановила связь с Сидзукой, а также заново познакомилась с Загаком. Так фархерримы впервые получили весточку от Отшельницы, тринадцатого апостола, и у многих возник к ней интерес.

21 декабря 2024 года родилась дочь Лахджи и Майно, Вероника Дегатти, которую мать назвала в честь второй своей бабушки. Рождение снова привлекло внимание нескольких демолордов — Фурундарока, Янгфанхофена и Асмодея; кроме того, повитухой инкогнито выступил Ярлык Мазекресс.

В феврале 2025 трое недалёких фархерримов напали на усадьбу Дегатти с целью похитить детей Отшельницы. Двое погибли, однако Эммехтим сумел уцелеть и похитить Астрид. Узнав о случившемся, родители девочки организовали спасательную экспедицию. Лахджа проникла в урочище фархерримов под видом Геленды, внедрившись в её труп как демонический некромантический кордицепс. Вызволив дочь, она заключила с другими апостолами соглашение о взаимном ненападении.

Через некоторое время после этого клок волос Лахджи ожил и превратился во что-то вроде примитивного демоникала. Некоторое время спустя его поймали и посадили в террариум. Лахджа принялась подкармливать создание своей плотью, а позднее нарекла прозвищем «Волосня».

16 июля состоялся суд об опеке над Астрид — вспомнив о существовании дочери, Хальтрекарок попытался её отсудить, чтобы досадить бывшей.

22 декабря 2025 Дегатти отправились на Землю с визитом к Элиасу и Лийсе Канервам. Там они провели несколько дней и отметили Рождество. 24 декабря на контакт вышла Организация, следившая за семейством ввиду необъяснимого исчезновения Лахджи и анонимных постов Элиаса в Интернете, где тот рассказывал об инопланетянах.

В апреле 2026 впервые проявилось устрашающее дарование Вероники Дегатти в области демонологии, когда она минимальными средствами призвала Фурундарока. Жизнь семейства немедленно сделалась многократно более напряжённой и рискованной.

27 мая 2026 год Лахджа продала Зукте четыре Ме и доплатила, приобретя Ме Совершенной Меткости, ставшее подарком на день рождения Астрид. В тот же день она купила в лавке Артуббы Ахвенома. На следующий день юный фархеррим был отпущен в обмен на три поручения в будущем. В первый раз Лахджа призвала его в ноябре, чтобы отвести сформировавшуяся Волосню, переименованную в Хисадинних, в Паргорон.

Ближайшие годы прошли под знаком непредсказуемых инцидентов, связанных со стихийной магией Вероники. Ещё один неприятный случай сопровождал состоявшуюся на территории поместья свадьбу Сидзуки и Вератора — на торжество явился Хальтрекарок, взбешённый тем, что от него ушла ещё одна жена, но не сумел прорваться через печати. Затаив злобу, демолорд поручил своим любимым жёнам избавиться от Лахджи, посулив в качестве награды вечный статус любимой супруги.

Не позднее 2029 во снах к Лахдже начал приходить в гости Сомнамбула. 12 февраля у Дегатти родилась третья дочь, Лурия. На следующий же день состоялось первое из череды покушений со стороны жён Хальтрекарока — следуя кодексу гохерримов, Нагалинара не стала нападать на беременную. Лахджа одолела её в поединке один на один. Следующее покушение состоялось уже в мае — совместная ловушка Лаиссалны и Оошоны, которых всё-таки удалось одолеть и запечатать. В том же году Лахджа начала подработку в Клеверном Ансамбле живым пособием для демонологов.

В июле у Дегатти искал убежище Ахвеном, который выманил у Ао Чародейки целых десять Ме и теперь опасался за свою жизнь. Поскольку он должен был Лахдже ещё одно желание (после Хисадинних его призывали ещё раз, чтобы получить консультацию о взрослении фархерримов и хальтов), она урегулировала дело миром, позволив Ао отовариться у Зукты и переведя долг на Ахвенома, который вступил в дружбосеть Вератора.

2 августа 2029 года состоялось последнее и наиболее успешное покушение, подстроенное Абхилагашей — Лахджу, Майно и всех фамиллиаров похитил Сорокопут, в чьих Терниях они провели больше месяца. Наконец, в царстве снов Лахджу отыскал Такил и помог проснуться. Обнаружив рядом с собой Абхилагашу, Отшельница помогла очнуться уже ей, и совместными усилиями они освободились, а затем организовали массовое вызволение других пленников и спаслись бегством. Вернувшись в усадьбу, Дегатти обнаружили, что Вероника призвала Хальтрекарока, закономерно решив, что за исчезновением родителей стоял именно он. В конце концов демолорда удалось уговорить на клятву о непричинении вреда и одно спасение. Кроме того, отныне и до конца жизни Лахджи он будет носить одежду.

В ноябре Дегатти снова посетили Финляндию, на сей раз не только с детьми, но также с Зубрилой и Друлионом. Этот приезд был омрачён визитом Дикой Попойки, в ходе которого Асмодей и Хальтрекарок постарались всячески очернить Лахджу в глазах родителей, причём говоря одну лишь правду.

В 2030 году, после долгих экспериментов и вскрытия необычных форм жизни, Лахджа совершила прорыв и научилась метаморфировать в металлы. Позже в том же году Астрид поступила в Клеверный Ансамбль. Сама же Лахджа собралась с духом и в одиночку навестила Финляндию, где призналась во всём родителям.

В 2031 в Клеверный Ансамбль поступила и Вероника, став самой молодой абитуриенткой в истории. Поскольку сам Майно стал ректором Униониса, Лахджа осталась практически одна в усадьбе, занимаясь воспитанием Лурии. Младшая дочь оказалась проблемным полудемоном, склонным к мучениям животных — как выяснилось, отчасти в этом есть вина и самой Лахджи: Лурия тайком насмотрелась на аутопсии в подвале и стремилась подражать матери. Ушло немало усилий на то, чтобы направить интерес девочки к живой природе в более здоровое русло.

Забота о младшей дочери мешала реализациям других планов Лахджи, например, приступить к полноценному преподаванию в КА на Метаморфозисе или Монстрамине. Появились и другие треволнения. На рубеже 2031-32 годов, снова навестив Землю, она узнала о смерти своих родителей в автокатастрофе и погрузилась в длительную депрессию. Вскоре после этого пришла повестка в суд по поводу геноцида астридианцев, главным инициатором которого была Лахджа. В конечном итоге Майно Дегатти, его родные и фамиллиары были оправданы.

В начале летних каникул (по мистерийскому календарю) к Дегатти явились Такил и Рокил с деловым предложением от имени всех фархерримов — однако в теле Такила явился Сорокопут, устроивший ловушку на главных виновников крушения его личного такульту. Битва с первородным сурдитом и его рабами оказалась чрезвычайно тяжела, Лахджа, Майно и Рокил были заражены порабощающими волю эмблематами. Однако Снежок сумел исцелить заставшего вторжение Сорокопута мэтра Аганеля, тот — исцелить Сомнамбулу, а тот, в свою очередь, пробудить нимфу Анадиомену, которая по воле Сорокопута блокировала внешнюю связь на территории поместья. Тогда Вероника призвала Ксаурра, и Сорокопут был им сожран.

На следующий день, отправив Веронику и Лурию к дяде Жробису и проводив Астрид вместе с одногруппниками на портал до Тирцехлиаля, Лахджа и Майно отправились в Паргорон.

Перкеле.

Драконы классные.

Вся история женской моды – это история борьбы климата, морали и гигиены с желанием женщины ходить голой.

— Совнар, — наконец молвила демоница. — Я думаю, я ставлю дружбу с тобой выше, чем артефакт, приносящий… удачу. Но просто так я его не отдам. Дай мне взамен что-нибудь хорошее. Чтобы я, знаешь, не чувствовала себя обманутой.
— Само собой, — с готовностью сказал Совнар. — Как насчет первосортного Ме? У меня нет таких мощных, как два твоих основных, но есть много классом пониже, но все равно очень полезных.
— Два Ме, — быстро ответила Лахджа. — На мой выбор. И еще — обещание, что будешь и дальше со мной дружить. И не предашь.
— Какая ты милая… — покрутил хвостом Совнар. — Совсем как бушучка… Но ты же понимаешь разницу между обещанием и клятвой?
— Я не буду требовать с тебя клятву. Клятва — это… свидетельство недоверия. Её хочется нарушить — а ты уж точно умеешь нарушать клятвы.

– Лахджа, ты там долго еще? – сунулась в душ Сидзука. – Я тоже помыться хочу… а, ты душ ломаешь… Я тебя убью.
– Не убьёшь, – сказала Лахджа, пытаясь починить лейку. – И не мешай. Я постигаю тайны вселенной… начиная с этой херни.
– Зачем?
– Что зачем? Тайны вселенной?..
– Нет. Зачем ты ломаешь всё, что видишь? – начала заводиться Сидзука. – Что у тебя за мания все разобрать и посмотреть? Лахджа, ты уже сломала свою жизнь, но всё ещё не можешь остановиться?
– Ой, завали, – вышла из душа Лахджа. – Сама научись сначала в комнате убираться. В твоих чашках уже жизнь завелась.
– А почему бы тебе для начала не убрать всех этих дохлых… кто это вообще? – уперла руки в бока Сидзука.
– Это образцы, – отрезала Лахджа, задвигая их под кровать. – Они мне нужны.
– Они дохлые и воняют. Я могу заболеть от такого соседства.
– Не ври, не воняют, я их принесла только… четыре… пять… шесть дней… ладно, уберу…

— Прежде любой манипуляции мысленно вымою руки и надену перчатки, — снова сказала вслух Лахджа. — А потом приготовлю какао. Тьма — это грязная кофейня, где тараканы срут в чашки. Я изгоню всех тараканов из своей головы и останусь только я, я сама. Я — и какао.

— Да, не гохеррим, — с жалостью погладил Астрид по голове старый демон. — Была бы гохерримом — попала бы в Школу Молодых, развивалась бы там, совершенствовалась… хотя ладно, я ещё подумаю. Поглядим через двадцать лет — может, в ней и есть дух гохеррима.
Астрид посмотрела так, словно поняла, о чем ей говорят. Потом перевела взгляд на маму и посмотрела ещё внимательней.
— Не озадачивайся так, Астрид, — сказала ей Лахджа. — Просто Джулдабедан — старый боевой пёс. А пёс для пса есть высший идеал. И пёс почтит тебя, признав собакой.

— Не упорствуй, дочь Мазекресс! — раздался гневный окрик. — Я в своем праве!
Лахджа не слишком еще хорошо разбиралась в паргоронской юриспруденции. Многие законы демонов на Земле вызвали бы как минимум недоумение. Но даже если благодаря какому-то крючкотворскому выверту Кошленнахтум и правда имеет право её слопать… она будет брыкаться!
— Компост и обрезка — твое право, писькин куст! — рявкнула она, применяя Закрытие Портала.

— Он её сам научил, — сказала Сидзука, читающая книжку.
— Сам научил?.. Хальтрекарок?..
— Нет, паргоронский котенок. Он нашёптывал твоей дочери, чтобы она отгрызла кому-нибудь башку. Она послушалась.
— Астрид, не надо слушать паргоронских котят, — укорила Лахджа. — Они тупые. Смотри, он дал тебе плохой совет — и вот что с ним стало. Он теперь пентхауз, Астрид!

— Я тоже каждый день становлюсь лучше, — попыталась поддержать разговор Лахджа. — Как жена, как мать, как метаморф и как биоинженер.

В кресле сидела Кийталана… и ее окутывали незримые печати. Она не могла шевельнуться, нимб потускнел до полной неразличимости, а по лицу струилась кровь.
— Что ты видишь, Лахджа? –— довольно спросил Хальтрекарок.
— Вижу контрибуции, сатисфакции и тебя в Хиарде, мой господин, — слабым голосом сказала Лахджа.

— Да я вас и один разотру в пыль!!!
— Тебе потребуется навык трения, когда от тебя разбегутся все жены! — выпалила Лахджа.

— А почему все старые семьи — человеческие? — спросила Астрид.
— Просто волшебники — расисты, — охотно объяснила Лахджа. — Они не говорят об этом, но эталонный волшебник для них — это богатый белый человек с длинной окладистой бородой и красивой итальянской фамилией.
— Какой фамилией?.. — не понял Дегатти. — И вообще это вздор! Ты же видела Валестру, там полно разных людей и нелюдей!
— Ну где Валестра, а где глубинка, — ухмыльнулась Лахджа. — Тут-то можно сохранить от мировой общественности истинные нравы старых мистерийских семей.

— А зачем? — все-таки спросила волшебница из научного интереса.
— Место для медитаций, — с готовностью ответила Лахджа. — Говорят, когда-то, в одной далекой стране, нерадивый, но хитрый садовник загубил сад своего господина даймё, и когда тот в великом гневе уже готов был приказать ему сделать сеппуку, садовник воскликнул: но даймё-сама, намедни мне приснился пророческий сон. Сама Аматэрасу, богиня солнца, явилась во всём своём блеске и молвила: пока мысли других даймё путаются среди вьющихся лоз и тенистой листвы, ты разбей сад из камней, дабы твой господин мог мыслить ясно и стройно. Тогда в его душе поселится покой, а воля будет подобна нерушимому камню. Ведь и Дайбуцу, и символы мудрости создаются не из цветущей сакуры, но исходят из самой земли и высекаются в камне. Восхитился великий даймё, а гости его позавидовали и тоже себе пожелали могучей нерушимой воли, спокойствия духа и крепкого рассудка. А потому распорядились вырубить в своих садах прекрасные сакуры и душистые сливы, воздвигнув вместо них сады камней.
— Ярыть красиво! — восхитилась Маврозия. — Какая глубокомысленная история!
— Спасибо, сама придумала, — раскланялась Лахджа.

— Чего ты боишься? Ты сама этого хотела. Сама-а-а!.. Получай теперь, что просила!
— Лахджа! — прикрикнул папа.
— А, извините, — спохватилась мама. — Это инстинкт. Я просто когда вижу, что кто-то боится исполнения собственных желаний… так радостно почему-то…

— У меня теория, почему вы, маги Униониса, колдуете именно так, — сказала мама, когда Астрид высказала свои мысли вслух.
— Ну?.. — подозрительно спросил папа.
— Я думаю, это некое глубинное убеждение, что именно вы, вы сами, жалкие смертные, колдовать не можете. Которое лежит глубже понимания того, что в целом вы к колдовству способны. Скорее всего, в Унионис идут глубоко неуверенные в себе люди. Им проще отделить магическое начало от собственного «я», чтобы сделать возможным чудо.
— Нет, мы просто очень любим животных, — отрезал папа.
— Настолько, что колдуете только через них?.. Да ладно, это же не так уж и удобно. Гораздо лучше колдовать самому, чем использовать посредников. Я еще понимаю Бакулюмуст, с этими их артефактами-пультами, когда они все заклинания «выносят на кнопки»… они тоже неуверенные в себе, но по-другому. Им просто нужно что-то теребить во время колдовства. Палочку волшебную. Иначе не срабатывает. Но вы, на Унионисе…
— Ладно. И куда тогда идут уверенные в себе?
— На Ингредиор, — пожала плечами мама. — Там те, кому даже заклинания не нужны. И вообще не нужны никакие уловки, чтобы обмануть самих себя. Те, кто уверен, что может прямо управлять реальностью. У них простая психика и огромная уверенность в себе, поэтому и магия простая, но очень эффективная.

— Да ладно тебе, Астрид, интеллект можно раскачать. У тебя на это вся вечность есть.
— Н-да?.. — скептически посмотрела Астрид. — Что-то по моему кровному папе не видно.
— А он его и не качает. Ему и так хорошо. Он даже деградирует немного. Его жизнь всё длиннее и длиннее, как бычий цепень… и мозгов примерно столько же.

Прежде чем дочери снова развели бардак в её жизни, Лахджа поймала гадюку сама. Посмотрела на тянущую ручки Лурию и вкрадчиво сказала змее:
— Тихо-тихо, малышка, никто тебя больше не обидит. Хочешь стать самой смертоносной гадюкой на Парифате?
— И пусистой! — радостно добавила Лурия.
— И… ноги, — задумчиво сказала Лахджа, неся змею к лестнице в подвал. — Если бы змеи бегали за нами и кричали, это было бы просто ужасно. Верно, Лурия?
— Да! — захлопала в ладоши девочка.
— Нет! — крикнул вслед Майно.
— А мы тебя не спрашиваем, –— отмахнулась демоница, беря Лурию за руку. – Пойдем, мой маленький ассистент, обсудим, как нам улучшить эту форму жизни.

— Суд — и без лжи, — покачала головой Лахджа. — Ужас. Упадок цивилизации.

Я не чудовище, просто у меня нет морали.

Лахджа аж рассмеялась. Нет, ей всё-таки нравилось правительство Мистерии. Это сборище поехавших старых колдунов, которые вынуждены управлять страной, хотя им это не очень-то интересно, а интересно им всё то же самое, что и нормальным людям — эксперименты, волшебство и громкие бдыщ. Они устроили суд над одним из своих, потому что тот причастен к уничтожению разумной плесени, а теперь сами же размышляют, не агрессивна ли она, не несёт ли угрозы… не замочить ли её на всякий случай.

— Чего ты трясся-то ни с чего? В Паргорон он лазить не боялся, с демолордом драться не боялся, а осуждения коллег боится.
— Я боялся драться с демолордом, — проворчал Майно. — Но это разные вещи.
— Ну да, здесь гораздо безопаснее. Я вот знала, что всё как-то так и пройдет.
— Знала?..
— Конечно. Вы же волшебники. Самовлюблённые высокомерные эгоцентристы, привыкшие играться с чужими жизнями. Вы все что-то такое делаете. Осудите одного – придется осуждать всех. Конечно, на каждом подобном суде любого славного волшебника будут стараться оправдать. Тебя бы посадили только если бы совсем не было иных вариантов. Если бы ты, например, злобно хохотал и слизывал кровь со скальпеля.